Пальцы юноши - совсем еще молоденького парня - подрагивали, судорожно сжимаясь и разжимаясь, как будто пытаясь ухватиться за что-нибудь - лунный луч, высохшую ветку в трех дюймах левее, шелк плаща; в конце концов, за воздух, пропитанный насквозь густой насыщенной терпкостью. Такой пряной, сверхреальной может быть только итальянская ночь. В такие хочется любить или убивать, с одинаковой на то страстью.
Впрочем, ощущения первого невысокий незнакомец, намертво сгребший жертву за крепко сшитый камзол так, что трещали швы, был напрочь лишен. Зато второго хотелось все больше. Обостренный донельзя слух вытягивал из пространства звон бокалов и смех, стук каблуков. В единственном, пожалуй, на всю округу доме некоего захудалого нобиле, противореча всем законам нынешнего положения в городе, сегодня был дан ужин, такой же, в общем, захудалый, как и хозяин. Празднество в честь наследника семейства было в самом разгаре, отсутствовал лишь виновник торжества - молодой задиристый петушок, в свои невеликие годы уже имеющего масляные глазки и потные ладошки, стремящиеся огреть по заду первую попавшуюся горничную.
Он был настолько противен, что решение убить его первым возникло молниеносно и было воспринято как дань этому тихому городишку, который жизненно нуждался в очищении его от таких ублюдков. От всех. Боже, как же вкусна была кровь, вливающаяся в собственные вены с силой, от которой, наверное, ломило бы в висках, если бы это можно было почувствовать.
С мерзким хлюпом оторвавшись от шеи юнца, убийца откинул голову назад, пьяно глотая воздух. Лунный свет выхватил бледное лицо с черными провалами вместо глаз и абсолютно белые, выточенные из алебастра, клыки. Парень, сдавленно хрипя, все еще пытался двигаться, с животным ужасом глядя на ту же картину. Лицо мгновенно опустилось до уровня его глаз, жадно всматриваясь в них. Рыкнув, чудовище коротко впилось в шею в последний раз, единым махом проглотив оставшиеся в теле капли теплой живой крови. Конвульсивно дернувшись, итальянец затих.
Свистящее дыхание перешло в клокочущий смех. Силуэт выгодно выделялся на фоне темных стволов деревьев - за зарослями дикой ягоды сад переходил в лес, аркой смыкающий кроны над головой. Резко обернувшись и уронив широкий капюшон на плечи, убийца вслушался в звуки, исходящие из глубин особняка.
- Милая, позови Франко, он снова увлекся созерцанием звезд в саду, - раздался зычный женский голос, котором вторил шикарный бас:
- Увлекся, увлекся! Только не звездами, Сильвия, брось эти няньки-мамки! Парень совершенно точно знает, что делает..
Грянул смех. Послышался скрип дверных петель и спустя минуту на опушке показалась девчушка лет одиннадцати. Губы ее мелко задрожали, зрачки расширились. Возле благоухающих кустов, распростертый, как тряпка, на земле лежал ее брат, обескровленный, как и другие, которых ей приходилось видеть вчера, на городской площади.
Девочка мотнула головой, прижав руку ко рту, моргнула и попятилась, наткнувшись на нечто твердое, словно камень. Обернувшись, она успела увидеть мерцающие глаза, налитые кровью, метнувшийся темный подол плаща и серебро спутанных локонов.
- Прости, дорогая, - отстраненный мелодичный голос поверг ребенка в немое исступление, - но мне полагается еще один апперитив.
Кровь, залившая белое платье, была похожа на нектар. Стеклянные ее глаза напоминали кукольные. Она была определенно, в разы лучше своего дармоеда-брата.
-Анна? Анна! Франко? Куда пропадают мои дети? - вновь раздалось насыщенное меццо,  - возвращайтесь к столу, десерт подан!
Дернувшись, тонкие пальцы отпустили головку девочки, безжизненно свесившуюся вниз. На миг хищное выражение лица уступило место сосредоточенному взгляду и пухлым губам, залитым чужой кровью, - лицу в обрамлении каскада кудрявых волос. Девушка схватила руку жертвы и медленно протащила ее на крыльцо.
Последняя реплика ей понравилась.
- Совершенно верно, донна. Десерт подан.
Порыв ветра захлопнул за ней двери и через секунду в доме раздался истошный вопль.
Это была славная ночь: еще одна в череде абсолютно незабываемых первых ночей новообращенной, слившихся в один миг удовольствия, получаемого от отсутствия глупых человеческих чувств и изобилия крови.

Отредактировано Lexy Valmont (2012-03-02 00:51:32)

Она не чувствовала их боли. На подсознательном уровне ей было любопытно, почему так получается: казалось, напорись она на нож, засунь голову в огонь - ничего не случится, мир не потеряет красочности, ночь - запаха, горло - сухой жажды. Другая ее половина ясно давала понять, что так оно и было.
Оставляя за собой дом, полный мертвецов с застывшим ужасом в глазах (она не дала сбежать ни одному), девушка устремилась прямиком в саму гущу ночной забавы. О, как прекрасна охота, особенно когда понимаешь, что охотишься на охотников, которые охотятся на тебя! Какой авангард, не правда ли?
Весь этот рев, весь этот шум, визг собак, лай, гам - всё это только подливало масла в огонь, горячило горло, раздражало небо; соль охоты была в том, чтобы провести их сквозь город на ту сторону, где начинались овраги, полностью сбить с толку и закончить сегодняшний пир. Власть ощущалась так остро, что о нее можно было порезаться, самоуверенность лилась через край.
Шлейф из запаха крови за спиной усиливал надежду, что их псы выберут правильный путь, и все-таки побегут навстречу переломанным лапам и последнему воплю хозяев. Возможность того, что ее зажмут в тиски слегка беспечно сводилась к нулю, она бежала сейчас по пустынным переулкам города со скоростью звука, и никто не мог предугадать, куда точно они ее выведут, даже она.
Сначала это было легкой примесью чего-то в воздухе, что не поддавалось определению, потом резко нахлынуло со всех сторон и наконец вынырнуло из ночной тьмы, прямо перед ней, совершенно сбив с толку и заставив подобраться, как заправскому воину, обнажить клыки и крайне недоверчиво и подозрительно сощуриться. Такого, как она, после обращения вампирша видела впервые, никак не ожидав увидеть именно такого .
В конце концов он показался ей чем-то вроде сгустка ночи с горящими глазами охотника со стажем, в тысячу раз превышающем ее собственные мизерные планы. Но вот она мигнула  - он был уже за спиной  - и окончательно что-либо сказать оказалось невозможно.
Кто он? Уже можно было различить треск факелов.
- Мне следует понимать это как комплимент? - голос вышел хриплым и надтреснутым, совершенно не таким уверенным, как его. - И насколько я понимаю, я уже не одна.
Дернув за тесьму, она отбросила мокрый от крови плащ, оставшись в светло-сером платье, при беге создававшем интресную иллюзию свечения. Возникшая компания начисто изменила ее охоту - в цепи появилось еще одно звено, и теперь игра на два фронта казалась невозможной. Но дьявол подери, адреналина ей было не занимать, и азарта особо не поубавилось. Ринувшись бежать дальше, она едва различала где-то поставленное, отточенное и ни разу не сбившееся его дыхание.

Отредактировано Lexy Valmont (2012-03-05 03:11:20)

Вкус охоты - вот, что было лучшим в жизни вампира. По крайней мере, за две недели обращения, она первым делом научилась ценить именно это. Страсть, которая пронизывает каждый нерв, оголяя его до основания, от которой становишься полностью зависимой.
Паника охватывала ее потому, что до этого момента охотилась она. А теперь охотятся на нее, и подспудно, отбрасывая, насколько это возможно, жажду, она понимала, что то ли ради забавы, то ли шутки - но стоит ей повести себя неверно, и охота превратится в травлю.
Хотя неверно в ее случае было бы.. что? Вариантов не так уж и много. Броситься на неведомого врага? Ее мозг еще не настолько заплыл кровью. Он был сильнее и быстрее, и быть настолько глупой ей не позволяла собственная уязвленная гордость, которая из-за вампирских чувств оказалась непомерно раздутой и преувеличенной. Развернуться и помчаться навстречу жертвам? Чем дальше углублялась она в сеть маленьких улочек, тем больше понимала, что он скорее сам ее убьет, чем позволит ей так разочаровать его в его увлечении.
Какие-то обрывки образов беспорядочно мелькали перед глазами, а в горле, полностью перекрывая доступ ко внешнему миру, пульсировал ком. Остатки изворотливости и логики, как песок в часах, ускользали из пальцев.
И вот разом, вдруг, абсолютно без предупреждения и словно шаровой молнией по голове, ее накрыло его запахом, и все, что она могла сделать - уткнуться в его плечо, чуть пониже ворота рубашки и поклясться, что никогда в жизни не чувствовала аромата тоньше и одновременно опаснее. Таким мог быть только ярый хищник, завладевший по его меркам маленькой овечкой, отбившейся от стада и решившей, что она умнее всех.
Как ни странно, это подействовала как мощное отрезвляющее, и уже через секунду до ее слуха донесся протяжный лай.. чертовы собаки. Инстинктивно дернувшись, и почти не заметив, куда пропали его стальные объятия, она пронеслась еще два квартала к югу. Неподалеку шумела вода, возможно, река или ручей.. не важно... старый лодочный сарай еще мог сослужить хорошую службу. Прильнув к его дощатой поверхности, она беззвучно провела по доскам рукой, прикрыв глаза. Если она станет бежать дальше, силы покинут ее быстрее, чем он отсчитает вальсовый такт.
Он все равно найдет меня.
Первая спокойная мысль этой ночью. Она так и не смогла утихомирить блеск в глазах, и платье белело на фоне брезента как живой цветок на богом забытом пустыре. Сглотнув ужасный привкус, она чуть подобралась и решила пойти ва-банк.
- Кто ты?

Еще задавая вопрос, она прекрасно понимала, что однозначного и открытого, как окно в летний день, ответа она не дождется. Нет, сэр. Не тот это расклад, чтобы игра велась по ее правилам, а впрочем ей было совершенно все равно.
Что ее сейчас волновало? Где бы выхватить еще пару капель крови. Где найти достаточно защищенное укрытие от рассвета, если все же повезет. Где найти ответы на ее вопросы, которые по мере возрастания непомерной жажды выгорали в глотке, съеживаясь до размера обугленных бумажных комков. Обостренные нервы говорили: бойся, а еще они говорили: беги. Беги, потому что он не лжет. И ты прекрасно понимаешь, что ожидание смерти хуже самой смерти. Если ты побежишь - он тебя убьет. Если останешься - нуу.. все равно убьет. Чем ты отличаешься от других игрушек, позволь узнать?..
Его ёмкий монолог заставил ее наклонить голову по-птичьи и совершить невообразимое - улыбнуться. Будучи человеком так она поступала в тяжелых ситуациях, и вуаля - эта ее черта не стерлась. Пожалуй, жаль, что не стерлась. Нет, она не скалилась, как куклы со стеклянными глазами, она позволила себе тонкую полуулыбку, вымученную, как и она сама.
- Страшно. Я бы солгала тебе, но это ни к чему, - она пожала плечами и сосредоточенно нахмурилась, - если ты покажешь мне того, кто не убоится аромата кошмара, который шлейфом тянется за тобой, я признаю, что есть еще смельчаки на этой земле. Либо глупцы.
Хриплый кашель выкрутил ей язык, ноги едва заметно подкосились. Она слишком долго бегала и слишком мало выпила. В ее положении ей требовался не дом, а по меньшей мере улица маленьких дергающихся человечков.
- Что ж, я сочту за честь, если ты хотя бы назовешь своё имя, незнакомец.
Она сузила мерцающие в темноте глаза, внимательно, с толком разглядывая вампира. Он казался ей выточенным из особого рода камня с прозрачной сердцевиной внутри - настолько он был литым, и совершенно отличался от всего, что она когда-либо видела. Не став дожидаться, она сама сделала шаг ему навстречу.
- Это важно для меня. Считай это моим посмертным желанием, если ты твердо намерен стать моей погибелью и всем тем перечнем, который ты весьма серьезно и в красках описал.
Честно говоря, ей казалось, что внутри ее головы вот-вот что-то лопнет. Она медленно потянула за ворот платья, на мгновение прикрыв веки. Она была готова к чему угодно, но мысленно при этом почему-то прокручивала варианты того, что он ей назовет. Возможно, Бенедикт. Или Бернард. Вот чем она отличалась от прочих кукол - ни одна из них уж наверное точно за минуту до возможной смерти не задумывалась о том, какое имя больше подходит ее убийце. Они бы точно молились. Ну или.. пытались предпринять ужасно изворотливый ход. Пуританское воспитание.